Как хорошо, когда дети ведут себя плохо

Сегодня утром, вернувшись домой из спортзала, я увидела чудную картину. Все было убрано, ничего не валялось, посуда была вымыта, постель заправлена. И даже в детской! В детской комнате не валялось ни одной игрушки, ни одного листочка, ни одного карандаша, и даже грязная одежда больше на пряталась под комодом, а была сложена в корзину для белья.

— Это все Александра, — сказала мне Камильчик.

Александра с гордым видом носилась по квартире и подбирала все, что еще не успела убрать.

— А Викуська? — спросила я.

— Викуська валяла дурака! — ответила Александра.

Я зашла в нашу спальню и увидела Бакуку в длинном голубом платье принцессы. Она вертелась перед зеркалом, улыбалась и повторяла: “Я принцесса, я красивая…”

Подойдя поближе, я нарушила эту идиллию вопросом: “А почему ты не помогала Александре?”

На что Викуська мне с превеликим достоинством ответила: “Потому что я — принцесса!”

В моей голове сразу пронеслось много мыслей, они сталкивались друг с другом, путались, я не знала, какую из них выбрать и озвучить.

Разговоры о принцессах, как и мультфильмы о них, все эти длинные розовые платья и все с этой темой связанное, вызывают у меня небольшое напряжение мысли. Я не против женственности и всего такого. Я сама очень люблю и платья, и юбки, джинсов у меня всего две пару и ношу я их редко, и бельишко всякое, и макияж. Меня не внешний вид напрягает, а разговоры о том, что значит быть принцессой. А главное: что принцессе положено делать, а чего — нет.

Несколько месяцев назад Камильчик подарил Александре два игрушечных меча. Они время от времени устраивают друг с другом батлы. И вот однажды, когда Камильчик предложил поиграть Александре, он в ответ на свою просьбу услышал: “Я принцесса, а принцессы не сражаются на мечах”.

Тут он, конечно же, начал ей объяснять, что принцессой она может быть сколько угодно, но это не значит, что ей что-то запрещено или разрешено. Принцессы могут делать все, что им захочется, хоть на мечах драться, хоть с парашютом прыгать.

И вот эта идея, что ты девочка и тебе что-то положено, а что-то запрещено — меня ужасно напрягает. И всегда напрягала.

Камильчик в этом смысле на моей стороне. Он даже отказался покупать детскую кухню девицам, чтобы не навязывать им стереотипы. Я, правда, была не согласна, и кухню нам в итоге подарила свекровь, потому что девицы, ну, уж очень любят готовить суп из деревянных морковок.

В последнее время я часто сталкиваюсь с идеями, с представлениям о жизни и роли мужчин и женщин в ней, с которыми категорически не согласна и от которых хочу девиц оградить.

Еще один случай. Вчера. Александра ездила днем вместе с детским садом кататься на кораблике по Сене. Камильчик мне при ней рассказывал, как это все происходило.

Оказалось, что на корабле отправился кататься соседний детский сад. В группе было четыре свободных места. Нашему саду предложили выбрать четырех детей, чтобы заполнить пробел. Отправилась Александра и еще три девочки.

И вот Камильчик мне рассказывает: “Знаешь, выбрали только 4 человека! И знаешь, почему выбрали Александру? Потому что она очень-очень-очень-очень себя хорошо ведет!”

Сидел гордый на красном диване и улыбался.

А я была не согласна. Не согласна с тем, что это ценность — хорошо себя вести. Я в глубине души очень люблю детей, которые плохо себя ведут, которые не подчиняются, у которых на все есть свое мнение, которые, как Бакука, отказываются спать, потому что хотят читать до 12 ночи.

С такими детьми тяжело, напряжно, хочется иногда, чтобы они отвечали на все «да», шли спать ровно в 9 вечера, ели морковку и вареный шпинат без комментариев, и не приносили бы домой дырки на колготках каждый вечер.

И вот когда Бакука, например, начинает спорить, отказывается что-то делать или даже обижается, хлопает дверью и убегает в комнату, я с одной стороны без сил стекаю по красному дивану. А с другой — ужасно радуюсь. Ее характеру, ее несогласию, ее настойчивости.

Я не хочу, чтобы девицы росли, думая, что нужно всегда слушаться и следовать правилам с той лишь целью, чтобы тебя приняли, чтобы тебе что-то дали, чтобы взяли кататься по Сене. Я не хочу ни культа оценок, ни духа соперничества с другими. Я хочу, чтобы они умели слушать и слышать себя. Чтобы избежали ошибки, когда ты сделал все, что от тебя потребовало общество, получил похвалу, а внутри почему-то все равно неспокойно, неприятно, не весело.

Счастье, мне кажется, — это не когда тебя понимают. А когда ты сам себя понимаешь и знаешь.

А плохое поведение….. Это, возможно, и есть отголоски того самого нелегкого пути к себе.